Тяжелый день подходил к концу. Сумерки опускались на город. Солнце скрылось за горизонтом и на небе, словно желтые окошки-глазки в домах, загорались звезды. Вечерний ветер приятно шуршал листвой, создавая непередаваемую, усыпляющую сознание мелодиюмелодию.
Девушка выглянула в окно, глубоко вдохнув запах ночи; впереди, на многие километры растянулась темнота; совсем далеко, на линии горизонта сверкали огни ночного города, словно далекий золотой сказочный: он был так далеко, жил своей жизнью, даже не подозревая, что где-то всё иначе. Недолго постояв, она захлопнула раму. Шум ветра стих, лай собак стал очень далеким, лишь над потолком громко жужжала муха. Часы тикали. Кошка спала, свернувшись калачиком в кресле. Было далеко за полночь.
Прошлепав босиком по полу девушка легла в постель. Кудри её рассыпались по подушке. Она отвернулась от окна и, закутавшись чуть ли не с головой, засыпала.
Тишину комнаты не нарушил ни один звук, но что-то изменилось. Не было слышно слабого дыхания спящего. Пришли сны. Душа оставила уставшую оболочку и улетела сквозь закрытое окно. Скоро рассвет, нужно столько успеть...
Золотые огни приближались со скоростью ночного ветра. Темные деревья, усеянные желтыми лампочками как листьями, образовывали дорожку, уводя заблудшие души вперед. Душа летела между ними. Она знала, её ждут. Там уже ждут...
Среди деревьев проступали неясные очертания парка: красиво подстриженные кустики, клумбы, скамеечки, потухшие фонари, дорожки - всё спало. Вдали блестела вода, отражая лунный свет от черной поверхности. Душа замерла, восхитившись моментом, излечиваясь покоем и тишиной. Сзади начал доноситься тихий шёпот. Она обернулась и полетела в темноту.
Посреди парка стоял стол, за которым склонилась тоненькая усталая фигурка. Человек писал, слегка шевеля губами и произнося вслух некоторые фразы. Душа подходила ближе, и очертания комнаты вырисовывались в воздухе, скрывая с глаз парк. Аккуратно заправленная постель, заваленная книгами. Из них торчали многочисленные закладки и листочки с пометками. Внутри комнаты было много книжных полок, шкафчиков, тумбочек, Повсюду были книги. В самом темном углу стояло кресло, покрытое помятым пледом, а рядом, на полу, валялась чистая тетрадь. В противоположном углу был стол с единственным источником света - небольшой лампочкой. Её света едва хватало осветить поверхность стола. На столе валялись мелкие предметы, ручки, бумага, деньги: все лежало в каком-то своем хаотичном порядке. На жестком неудобном стуле сидел человек. В его позе была усталая напряженность. Волосы свисали ниже подбородки, и почти касались стола - так низко он склонился над тетрадью. Рука быстро двигалась по белой поверхности.
Душа оказалась у него за спиной, и почти разглядела, что же он писал, как на настольных часах громко запищал будильник. Всё, что она увидела в последний миг, как человек отложил ручку и посмотрел на время.
Было 6 утра.
Девушка лениво потянулась и выключила надоедливые часы. За окном весело щебетали птицы, светило солнце, создавая длинные тени на земле. Начинался новый день.
В следующую ночь душа нетерпеливо понеслась по знакомой дорожке в темную комнату. Ночь была не спокойной. Деревья угрожающе перешептывались, а звезды не показались на небе.
Человек так же сидел за столом. Писал. Даже тени в комнате выглядели зловеще. Душа торопливо взглянула на записи. С каждым новым словом она погружалась в сон, историю, которую видел этот человек.
Темноту осветила полоса света из приоткрывшейся двери. Послышались шаги, а потом опять наступила тишина. Мужчина одетый в халат и пижамные штаны подошел к кровати. В темноте было слышно тихое дыхание. Он опустился на краешек и на ощупь нашел расслабленную ладонь. Пальцы были полусогнуты. Мужчина прикоснулся к ним, слегка сжал, и скользнул выше по руке. Задержался на плече, на лямочке сорочки: тонкой и мягкой. Затем прикоснулся к уху, погладил пальцами и зарылся ими в волосы. Склонившись над головой, поцеловал теплую кожу на лбу, уловив слабый аромат крема. А потом он просто замер и долго смотрел на бледный овал лица на фоне темных волос.
Мерзко запищал будильник.
Много ночей душа видела этих мужчину и женщину. Мужчина всегда приходил и прикасался к женщине. Каждый раз по-новому. Он гладил ей руки, словно искал на них родинки, царапинки, считал веснушки. Прикасался к волосам, перебирал пальцами, зарывался лицом глубоко вдыхая запах, целовал. Иногда он целовал ей лицо, по миллиметру, задевая губами щекочущие ресницы, прослеживая губами линию бровей, сталкиваясь с её носом, прижимаясь к нежной коже шеи. Часто его прикосновения были легкими, нежными, печальными. А иногда он со страстью мял кожу, сжимал плечи и ключицы, царапал и стискивал мягкую грудь, целовал живот, скользил по бедрам, и прижимался, с отчаянием и тоской, с желанием и счастьем, то задерживая дыхание от переполнявших эмоций, то часто дышал, навзрыд, захлебываясь воздухом. Шептал, шептал, повторял одно и то же...
Но с каждой ночью душа видела, что человек за столом увядал. Словно призрак, один в этой темноте он писал жизнь. Множество написанных, кое где исправленных книг появлялись вокруг него. Душа никак не могла рассмотреть его лицо. Всякий раз при попытке сделать это звенел будильник.
Однажды душа решила, что должна написать ему. Он не мог видеть её, но увидеть написанное мог. Схватив одну из многочисленных ручек, направилась в темный угол, там где на полу лежала чистая тетрадь. На ней было имя этого человека.
Душа знала, что напишет.
Скрипнули пружины кровати, когда мужчина сел на свое привычное место. Женщина спала. Он откинул краешек одеяла и коснулся её ноги. Пальцы на ноге поджались в жесте приятного томления. Рука мужчины замерла. Он осторожно закутал ногу и долго не шевелился. Затем склонился и провел пальцем по губам, почувствовал ямочки на щеке от улыбки. Сердце его забилось сильнее. Её ресницы защекотали ладони, когда он прикоснулся, волосы шуршали, когда она повернулась, шея задрожала, пропуская большие глотки воздуха.
Будильник не зазвенел. В темную комнату проникали первые лучи солнца, рассеивая мрак. Солнечный зайчик скользнул по лицу спящего в кресле человека, неловко закутанного в плед. Руки безвольно свисали по краям, а на полу рядом лежала исписанная тетрадь. Но душа уже не видела этого. Она была вместе с его душой.
А потом, возможно где-то очень далеко друг от друга, двое людей открыли глаза, чтобы встретить новый день.
Какой-то бред
Тяжелый день подходил к концу. Сумерки опускались на город. Солнце скрылось за горизонтом и на небе, словно желтые окошки-глазки в домах, загорались звезды. Вечерний ветер приятно шуршал листвой, создавая непередаваемую, усыпляющую сознание мелодию